Raksti

                                     

Salauztā sirds jeb bailes atvērties mīlestībai.

Attiecības sākas ar mīlestību, bet pēc noteiktas intimitātes sasniegšanas izbeidzās ar cīņu par 

varu. Paškontrole ir svarīga attiecībās, kurās ir vara. Mīlestība prasa atdevi, stiprina mūsu 

paštēlu un ķermenisko Es. Mēs nevaram sevi pilnībā kontrolēt un mīlēt vienlaicīgi.

Caur seksuālo pašatdevi sirds saņem apmierinājumu mīlestībā un paveras dzīvei, seksuālais

 gandarījums iziet ārpus orgasma. Mēs visi sapņojam par ekstāzi un apmierinājumu mīlestībā,

 bet tas notiek ne tik bieži, vai citiem nekad. Sirdis alkst pēc mīlestības, bet fiziskā atdeve ir kaut 

kas unikāls. Mums nav drosme atdoties dievišķajam neprātam,  jo Ego saka, ka neesam pietiekamā 

drošībā, lai atbrīvotos no kontroles. Šī kontrole ir aizsargs no dvēseles traumām. Mēs to sajūtam 

caur muskuļu sasprindzinājumu, sevišķi sirds un krūšu rajonā. Šīs bruņas mūs norobežo no

 pasaules un mazina kontaktu  intensivitāti un cilvēks dzīvo ik kā ar salauztu sirdi.

Salauztā sirds nāk no bērnības,  ja bērna vajadzības nav bijušas primāras un apmierinātas, no

 aprūpētāju puses. Tā rodās skumjas, kurās cilvēks baidās atrasties un sirds tiek nogriezta no 

apzinātā Es. Cilvēks bēg no salauztās sirds, meklē mīlestību kalpošanā, smagā darbā, varas 

iegūšanā, panākumu sasniegšanā. Ja bērns bērnībā pilnvērtīgi emocionāli neattīstās viņš paliek

 visu mūžu - sirdī bērns, kas nav atdalījies no mātes, lai kļūtu patstāvīgs savā dzīvē. Tāds

 pieaugušais mīlestībā nesaņem drošību un viņam ir emocionālā regresa draudi. Cilvēks pieprasa 

mīlestību, bet baidās tai atvērties. Veido ar partneri attiecības kurās viens otru izmanto, un ja

 ir jūtas, tās ir maskētas aiz pašatdeves bailēm. Šāda uzvedība noved pie mīlestības zaudējuma, 

kaut no tā ir visvairāk bail. Parādās jūtīgums, bezspēcība, bet spēka fasāde ir tikai ilūzija. Atdot 

sevi mīlestībā nozīmē nevis padoties otram, bet savai dvēselei, sirdij un tieksmei uz 

mīlestību. Ego ir jāsamazina kontroli pār ķermeni un jūtām. Mums jāpieņem bailes saistītas 

ar mīlestības zaudējumu, noraidījumu un dusmas saistītās ar nodevību. Jāpieņem savu 

bezspēcību saistībā ar tādām dzīves situācijām, kā dzimšana, mīlestība, slimība, nāveu.c. 

 Mums ir pašdziedināšanās spējas: kad iegūstam traumu,

 tad raudam, kad tiekam nodoti, tad dusmojamies, kad mūs apdraud, tad varam cīnīties vai 

aizbēgt, ja šīs reakcijas tiek nobloķētas, tad rodas aizvainojums.

Cilvēks tur sevī emocijas un neļaujās tām, jo baidās kā bērnībā nevarēs elpot dēļ sāpēm un 

izmisuma. Tādā veidā izprovocējot nāves bailes, jo bērna bailes zaudēt māti turpina dzīvot 

zemapziņā, kas ir par iemeslu bailēm- panikai- depresijai.

Tāds ir neliels ieskats tam, kā mūsu psihe un ķermenis ir vienoti un kas varētu slēpties aiz

 trauksmes un panikas sajūtām.

Kā saglabāt attiecības? (K.Kovens, M.Kinders)

1- Attiecības jāveido. Labas attiecības partneru uzvedības rezultāts, lai padarītu partneru laimīgu jāpieliek pūles, savādāk pieaugs aizvainojums, pretenzijas un attiecības tiks pakļautas pārbaudījumiem.
2- Mīlestība var dziļi paslēpties, bet nekad nenomirst. Negatīvām emocijām ir tieksme aizsegt pozitīvās. Vienaldzības maska palīdz neizrādīt aizvainojumu un aizkaitinājumu. Bezjūtīgums palīdz noturēties pretī trauksmei un satraukumam. Aiz rūgtuma grūti ieraudzīt mīlestību, nevelti saka no mīlestības līdz naidam viens solis. Aiz naidīgiem pārmetumiem bieži ir vēlme pēc kontakta, bet mēs pārliecinām sevi, ka mīlestība ir zudusi. Pozitīvās jūtas slēpjas dziļi, to zinot ir iespēja viņas uzmodināt. Jāatdala mirkļa jūtas no tām kuras izjutāt pret partneri savā kopdzīves sākumā. Mīlestību var uzcelt no pelniem, bet jābaidās no lepnības un spītības, jo alkstot pēc atriebības tas neizdosies. Cilvēkam jāapzinās dusmu iemesls, tad tās jāizpauž, tad jāpiedod.
3- Mīlestība nedod risinājumu jūsu iekšējām problēmām. Cilvēki rada nepareizu priekšstatu, ka mīlestības attiecības izārstēs no visām bēdām un dzīve būs pilna laimes. Jāsaprot, ka mēs esam savas dzīves kalēji. Partneris var sniegt atbalstu, mazināt vientulību, bet neizdzēsīs no atmiņas visas nelaimes. Tādas gaidas nesīs jums vilšanos, bet partnerim aizvainojumu.
4- Mīlestībā jāpieņem otrs tāds, kāds viņš ir un nevajag censties viņu pārtaisīt. Vislielākais mīts ir, ka mīlestība un laulība dod tiesības pārtaisīt partneri pēc saviem ieskaties un tad cenšamies izmainīt visu, kas nav pēc mūsu prāta. Dažreiz jāizsaka sava neapmierinātība, bet nedrīkst aiziet pārāk tālu, jo labu gribot varam vēlēties pārtaisīt partnera personību. Pat ja viņš piekāpjas, zemapziņā bieži briest pretestība. Otrs mīts ir tas, ka tiek uzskatīts, ka visus konfliktus var atrisināt pārrunu ceļā. Ir daudz problēmas, kas izceļas starp vīrieti un sievieti, kuras nevar tā atrisināt, jo katrā cilvēkā ir tādas personības robežas, kas nepadodas korekcijai, bet tas nemazina mīlestības nozīmi.
5- Cilvēkiem nav dots nolasīt vienam otra domas. Nepareizi uzskata, ka partneris zina, saprot mūs un var pārzināt mūsu domas un vēlmes. Mēs ļoti alkstam pēc mīlestības, sapratnes, atzinības un radniecīgas dvēseles un tāpēc ticam, ka partneris var visu uzminēt, ja tas nenotiek, esam vīlušies. Cilvēki pieprasot pilnīgu sapratni, bet paši neko nedarot nostāda sevi upura lomā. Viņi uzskata, ka mīlestības mēraukla ir spēja intuitīvi uztvert partnera velmi, bet reāls mīlestības rādītājs ir tas kā cilvēks izpilda viņam izteikto lūgumu. Nevajag gaidīt maģiskos brīnumus, tas noved pie nepareizas uzvedības interpretācijas un nepamatota aizvainojuma.
6- Svarīgi ne tas ko cilvēks saka, bet tas ko dara. Patstāvīga partneru komunikācija tiek uzskatīts, ka stiprina attiecības, bet nepietiekama var novest pie jūtu aukstuma. Runāšana nav panaceja no visām bēdām. Saruna var kalpot ne tikai informācijas apmaiņai un jūtu izteikšanai, bet dažreiz kā spiediens uz partneri, lai izsauktu vainas sajūtu, pakļautu, pārtaisītu otru pēc saviem uzskatiem. Ja gribat saglabāt mīlestību, orientējaties uz darbiem nevis uz tukšām runām, solījumiem.
7- Attiecības var likties stabilas, bet viņas vienmēr ir dinamiskas. Mūsu pārliecība par to ka stabilas attiecības ir patstāvīgas, līdzsvarotas un nemainīgas, bet pārmaiņas saistās ar bīstamību un mums no tām ir jāizvairās. Emocionālie uzliesmojumu apdraud mūsu veselumam un laulības noturīgumam, bet mierīgas attiecības ir nevainojamas visām briesmām. Taisnība, ka attiecības pastāvīgi mainās, tāpat kā laika gaitā maināmies mēs. Ir jāmāk cienīgi satikt neizbēgamās pārmaiņas, jo laulība neizbēgami iziet cauri dažādām stadijām. Jūsu partnera mīlestība un uzticība gana stipri, lai viņu nemulsinātu jūsu personības pārveidošanās un no savas puses jāizrāda pietiekoši jūtīguma, domāšanas plašuma, lai cienīgi sagaidītu pārmaiņas partnerī. Pārmaiņas bieži izsauc negatīvas emocijas, bet no tā nav jābaidās, ja uz to paskatās kā zālēm pret garlaicību, vienveidību, kas rodas ilgajā laulībā. Tas gadās visiem, galvenais, lai pietiek izturības un veselā saprāta pārvarēt šīs grūtības.
8- Neuzticība neizbēgami grauj mīlestību. Sānsolis – tas ir simptoms, ka ģimenē ir radusies problēma, tā vietā, lai kopā risinātu, partneri meklē mierinājumu pie cita partnera. Tāds ceļš reti dod pozitīvu rezultātu, pat ja viss beidzās labi, pāru attiecībās notiek kaut kas neatgriezenisks. Godīga laulības vienošanās pildīšana dod komforta sajūtu un mieru ar sevi pašu. Nav vajadzība melot, kaut ko slēpt, iekšēji sirdī mēs saprotam, ka rīkojamies nepareizi un tas mūs nomoka. Savstarpējās mīlestības attiecībās ir nepieciešamas tradicionālajām vērtībām kā godīgums un uzticība, kam ir dziļas saknes.
9- Nestājieties uz savstarpējo pārmetumu ceļa. Ja mēs dzīvojam vieni, tad par visu uzņemamies atbildību paši. Laulība visu maina, mēs esam pārņemti ar cerībām un sapņiem, bet pēc laika labsajūtu nomaina neapmierinātība, mēs redzam, ka nav piepildījušies mūsu sapņi, bet klāt nākušas dažādas problēmas, kas steidzīgi jārisina, un mēs pārliekam savas neveiksmes un partnera pleciem. Vainot citu ir vieglāk nekā kritiski pieiet savai uzvedībai. Pārmetumi ir pašaizstāvēšanās ierocis, tas attaisno mūsu pasivitāti, mēs jūtamies nevainīgi upuri. Pārmetumi vērsti uz partneru, lai izsauktu viņā vainas sajūtu, sāpīgāk iekostu. Tas rada atsvešināšanos, jūtu vēsumu. Šis ceļš vedīs strupceļā, labāk uzņemties uz sevi atbildību, pat ja īstenie neveiksmju iemesli gulstas uz tiem, kas ir jums blakus.
10- Spēja uzupurēties nododas partnerim. Akcenti mīlestības attiecībās mūsdienās mainās, un par galveno kļuvusi personīgā bauda. Dzīvē bieži ir situācijas, kad nepieciešams aizmirst par savām personīgām problēmām un koncentrēties uz partnera grūtībām. Nesautīga pašuzupurēšanās – mīlestības kvintsencija. Spēja uzupurēties mīlestības attiecībās nododas arī partnerim, jo rada augstsirdības un rūpestības atmosfēru.
11- Mīlestība nevis soda, bet piedod. Mēs kļūdamies visi, visu laiku izjūtam aizvainojumu un vilšanos, tas indē pāru attiecības. Katrs mēs esam ik pa brīdim neizturami un varam izvēlēties vai piedod vai uzkrāt naidu. Piedodot vispirms ir jāiemācās piedot sev, jo neesam pati pilnība un darām sāpīgi saviem tuvākajiem. Tas nenozīmē attaisnot savu uzvedību, bet pārstāt sevi sodīt. Tālāk ir jāiemācās piedot partnerim, neskatoties uz to ka bieži ikdienā vēlme aizķert, apvainot, pierādīt savu taisnību, piespiest atzīt savu vainu ir raksturīgi daudziem cilvēkiem. Kad naids noplok, lai saglabātu mīlestību un harmoniju jāmāk piedot mīļoto cilvēku.

Viņš un viņa, kā būt kopā?

Kad vīrietis precas, viņš domā, ka sieviete nekad nemainīsies, bet viņa mainās. Sieviete, kad iet pie vīra domā, ka vīrietis mainīsies, bet viņš nemainās. Cik daudz mēs varam pieņemt otru tādu, kāds viņš ir? Vai nu izdarīt izvēli nebūt kopā ar šo cilvēku.

Jau kopš seniem laikiem ir uzskatīts, ka sievietei sevī ir jāsavieno četras stihijas ugunīgo mīļāko, vēso, gudro karalieni, praktisko saimnieci un jauko, emocionālo meiteni. Dzīvē bieži tā nesanāk, jo pārsvaru ņem viena vai divas, kas ir ierastas un pārējās tiek uzskatītas par nevajadzīgām un tiek apspiestas. Labi, ja attiecībām ir izvēlēts īstais vīrietis, bet ko darīt, ja vīrietis sagaida, kaut ko citu?

Vīrieši savukārt iedalās četros arhetipos.

 Vadītāji – kuriem izteikta loģika un praktiskums. Vadoņi, māk vadīt un aizraut citus sev līdz. Stiprs gribasspēks, mērķtiecīgi, uzstājīgi. Necieš zaudējumus, nepiedod aizvainojumu, pazemojumu sagaida izdevīgu brīdi, lai atriebtos. No apkārtējiem pieprasa ievērot kārtību. Neizrāda jūtas, noslēgti un greizsirdīgi. Seko sievietei, grib paslēpt to no citu skatieniem. Maz vērības pievērš savam izskatam, svarīgs mantu statuss, kas ir ap viņu. Šis vīriešu tips izvēlas seksuālas un emocionālas sievietes, kas māk dabiski viņus apbrīnot un iedvesmot un kaislīgi apskaut, no kā vīrietis izkūst un gatavs būt dāsns un dot sievietei.

Tirgotāji - kuriem izteikts praktiskums un jūtīgums. Emocionalitāte izpaužas tajā, ka māk notvert citu garastāvokli un piespēlēt, lai sasniegt savu mērķi. Labi tirgojās, vienmēr aizstāv savas intereses. Nav nosliece uz sentimentiem un romantismu. Galvenās īpašības - brīvība darbībā, domāšanā, tieksme sekot saviem impulsiem. Grūti paredzami, tieksme uz risku, optimisti, izlēmīgi un nesaprot abstraktu spriedelēšanu. Tieksme uz varu un slavu. Vienmēr pārliecināti sevī un savā taisnībā. Visur parāda savu pārākumu, bet ir komunikabli un māk sagādāt svētkus sev un citiem. Laba gaume, māk baudīt skaistumu sev apkārt. Piekopj savu ārējo izskatu, labi ģērbjas. Var būt dāsni un apbērt ar dāvanām, var būt skopi pat sīkumos. Māk skaisti aplidot, sniedzot emocionālu un estētisku baudu. Ļoti mīl sievietes, daudzveidību visā, meklē jaunas izjūtas. Šis vīriešu tips izvēlas prātīgas ar labu spriestspēju un seksuālas sievietes. Aukstas sievietes, gudras un brīvas gultā. Temperamentīgas un rotaļīgas, bet vīrietim visu laiku ir nesaprotamas jūtas, liekas, ka piedalās eksperimentā, tas piedod asumu sajūtās un vīriešus tas mudina uz dāsnām dāvanām.

Radītāji – kuriem daudz jūtīguma, tas izpaužas radošajā. Vīrieši ar bagātu fantāziju, māk apburt ar jaunām iespējām un tiekšanos pēc mērķiem, veidot jaunu. Sapņaini, romantiski, un spējīgi uz skaistiem žestiem, spējīgi izsaukt viņiem vajadzīgās emocijas. Pilnīgi vienaldzīgi uz sadzīviskajiem sīkumiem, nav svarīgi kur gulēt, ko ēst, kā ģērbties, bet nepieciešams, lai kāds rūpējās par viņiem. Viņi dāsni un skopi vienlaicīgi. Viņu dzīvē vienmēr radoša nekārtība, tikai šajā haosā rodas brīnišķīgi mākslas šedevri. Viņi apdzied sievieti, bet grūtības viņu uzturēt. Viņi gatavi atdot visu dzīvi, bet nevar uzcelt viņai māju. Dzīvo iztēles pasaulē, atrautas no realitātes, bet lai tas pārvērstos realitātē ir vajadzīgs kāds, Kas to izdarīs? Šis vīriešu tips izvēlas praktiskas sievietes ar loģisko domāšanu, kas rada mājīgumu, tīrību, ēdienu un prātīgi vada saimniecību. Sievietes ir sakoptas, elegantas, mierīgas, stabilas, ieturētas jūtās. Māka plānot noved, ka viņas ir galvenās ģimenē. Vīrieši to atdod un nodarbojās ar radošo. Problēma ir tur, ka sievietēm tas nepatīk, viņas meklē veiksmīgus vīriešus, kas ir tādas pat enerģijas un nesaprot kāpēc tādi vīrieši nepievērš uzmanību. Laiks, ko sieviete velta māksliniekiem dara vīriešus patiešām veiksmīgus.

Pirmatklājēji – kuriem stipra loģika un intuīcija, vīrišķais spēks. Vienmēr gatavi mesties nezināmajā, lai atklātu likumus, kas valda pār pasauli. Viegli sagrauj veco, lai veidotu jaunu. Nesatrauc, kāda māja, kārtība vai nekārtība. Nepievērš uzmanību veselībai, var aizrauties ar darbu, aizmirst paēst. Vienaldzīgi pret naudu, var viegli nopelnīt un tāpat viegli tērēt. Slikti orientējās jūtās, tāpēc izvēlās tās neizrādīt, un nevienu nepielaist tuvu savai iekšējai pasaulei. Labi argumentē savu viedokli, un bieži meklējot patiesību nepamana, ka ievaino citu cilvēku jūtas. Viņi izliekas auksti, ieturēti, bet pēc dabas ir kaislīgi. Šis vīriešu tips izvēlas praktiskas un emocionālas sievietes , kurām ir laba gaume, akurātas, labi gatavo, viss iet no rokas. Māja tīra, pilna ar ciemiņiem. Komunikablas, dzīvespriecīgas, var jebkurā laikā atbalstīt un apmīļot. Vīrietis ir pateicīgs par apbrīnu viņas acīs un ticību viņam. Viņa vada saimniecību, bet ļauj viņam sajusties galvenajam. Ļauj izteikt pēdējo vārdu, bet izdara pa savam, ļauj vīrietim valdīt, maigi viņu regulējot.

Работа под «тенью смерти» (Психотерапевт в детской паллиативной службе)

Вия Алейдзане (Латвия), Журнал Восточно-Европейской асоциации экзистенциальной терапии, « Existentia: психология и психотерапия, 2013(6)»

Детская паллиативная помощь  —  это активная, всеобъемлющая помощь ребёнку с прогрессирующими хроническими болезнями,  когда радикальные медицинские возможности уже исчерпаны – помощь самому ребёнку и членам его семьи. Её цель — обеспечить пациентам и их семьям  лучшее качество жизни. Это возможно при объединении контроля над физическими симптомами, снятии болевого синдрома и решения психологических, социальных и духовных проблем, что позволяет пациенту чувствовать себя максимально комфортно. Помощь оказывается на дому, где ребёнок находится в привычной для него обстановке, и его окружают люди, которых он любит. Такого вида терапевтическая поддержка является выбором родителей, когда на врачебном консилиуме им говорят о том, что радикальное лечение прекращается и предлагается симптоматическое лечение и паллиативная помощь. Первую группу  составляют онкологические пациенты. Их сравнительно меньше, так как на сегодняшний день детская онкология хорошо поддаётся лечению: 75-85% заболевших выздоравливают в зависимости от вида опухоли. Но остаётся 25-35% детей, которым, несмотря на долгую изнурительную борьбу за жизнь, надо принять поражение и признать бессилие перед лицом смерти. Другая большая группа  —  дети, которым преждевременную смерть как прогнозируемую врачи ставят с момента диагностики или часто с рождения. Это пациенты, живущие с врожденными синдромами или наследственными хроническими болезнями, такими, как метаболические заболевания, муковисцидоз, мышечная дистрофия и другие редкие заболевания, которые бывают единственными в стране или единичны в мире. По этой причине нет обычного перехода от здоровья к болезни и потом к паллиативной помощи, как это бывает у взрослых, а помощь предлагается сразу или при резком ухудшении. Семья, заключив договор с паллиативной службой, может вернуться домой и продолжать ухаживать за ребёнком дома. Продолжительность жизни при различных заболеваниях бывает разная. Пациент, жизнь  которого ограничена до шести месяцев, считается хосписным,  другие могут прожить долгие годы, иногда достигнув даже совершеннолетия.

Детская паллиативная служба работает по командному принципу, используется био-психо-социо-духовный подход. Мультидисциплинарная команда состоит из врачей, медицинских сестёр, психотерапевта, психолога, капеллана, социального работника. Неизлечимо больной ребёнок и его семья получают поддержку до и после ухода ребёнка из жизни. На каждого пациента пишется индивидуальный план, где, исходя из нужд семьи, присоединяются  нужные специалисты.  Консультативная помощь оказывается круглосуточно: на дому, амбулаторно в кабинете, по телефону.

                         Хочу поделиться своим пятилетним опытом работы в Детской паллиативной службе, где все экзистенциалы сошлись воедино. Приглашение на работу в паллиативе для меня как экзистенциального терапевта было серьёзным профессиональным вызовом, и в то же время было очень страшно принять это предложение. Интересно читать экзистенциальных философов, обсуждать с коллегами случаи из частной практики, искать экзистенциальную парадигму, но на этой работе надо быть в этом ежедневно, выдержать присутствие смерти, сохранить нейтральность, помочь другому и сохранить себя. Спасибо родителям, которые мне доверяли, подпускали к своей боли,  делились страданиями. Где ещё можно увидеть так близко и жизнь и смерть, как не в рождении и смерти ребёнка? «Временность, конечность – вот вокруг чего всё и вращается», как сказал Кьеркегор, присутствует в работе с тяжело и неизлечимо больным ребёнком ежеминутно, ежедневно, и всегда рядом с ним родители, семья. Ребёнок фактически не боится смерти, его заражают своим страхом и горем родители. Страх порождает страх. Работа с детьми интересна. Через рисунки, игры прорабатываются негативные чувства, психотравма, связанная с больницей, операциями,  медицинскими манипуляциями. В детских рисунках до последнего мгновения присутствует много жизни, радости, света. Дети в большинстве принимают возможность говорить, проявлять свои чувства, мысли, желания, так как родители часто не могут быть с ними откровенны. И ребёнок, желая позаботиться о родителях, остаётся один со своими страхами, тревогой, вопросами. Агрессивность, вызывающее поведение присущи работе с подростками, но исходя из статистики  онкологических заболеваний, их сравнительно мало. Большая часть психотерапевтической работы приходится на взрослых, которые осуществляют уход за ребёнком, от этого зависит и качество жизни семьи и самого ребёнка. Часто только через родителя можно подойти к ребёнку, а иногда, наоборот, через ребёнка можно создать контакт с родителем и оказать поддержку семье. Мой  рассказ будет о работе со взрослым. Тут есть параллель с историей Авраама, которого называют Отцом Веры, страдания которого нам известны, а чувства Исаака остаются не раскрытыми. И в работе детской паллиативной службы родители переживают, страдают, верят. Ребёнок болеет, умирает, а психологической работы с мамой, папой гораздо больше, больше  экзистенциального в понимании взрослого.

В практике постоянно приходится сталкиваться с  известной истиной, что только перед лицом смерти мы все равны, и социальный статус, финансы, целители, медицинские светила здесь бессильны. Но как трудно человеку услышать «плохую новость» о диагнозе или ограничении жизни его ребёнка, она всегда звучит как приговор, а специалисты, которые присутствуют при этом, часто попадают в число нежелательных. Здесь ярко проявляются психологические защиты, страсти, истинные глубокие чувства, страдание. Со стороны терапевта нужен большой такт и осторожность: если сразу говорить о смерти, и если есть хоть малейшая надежда,  контакт может не получиться. Работа психотерапевта имеет широкий спектр: кризисная, поддерживающая терапия, работа с детьми, парами, семьями, индивидуально и в группе, подготовка к утрате, скорбь о потере ребёнка, скорбь об утрате здорового ребёнка, горевание.

Подготовить родителя к потере и принятию смерти ребёнка, насколько к этому можно подготовить, — задача не простая. Теория есть, но реализовать её в реальной жизни намного сложней. Самое частое  — это отрицание родителей и нежелание принимать помощь специалистов, а для меня  — принять этот выбор клиента, когда видятся возможности работы с моей стороны. Необходимо строить партнёрские отношения с родителями, надо спрашивать их желание говорить самим, а так же их согласие работать с ребёнком. Главное  —  быть доступным,  когда клиент будет готов к сотрудничеству. Одним  из первых моих клиентов была мама  семимесячной девочки с генетическим заболеванием. От психологических консультаций она отказалась, но я продолжала ездить вместе с врачом на домашние визиты. Создавала контакт, говорила о разном, была рядом, но меня не покидало чувство, зачем еду, может, не надо, а как всё же договориться о консультации? Через несколько месяцев ребёнок умер, я опять молча была рядом. Тогда было несколько индивидуальных встреч с  мамой, с её старшей дочкой-подростком, с папой, когда он пришёл с моря, и всё. Через полгода она пришла на группу поддержки скорбящим родителям и сказала, как тяжело было прийти, как три раза подходила к дверям паллиативного отделения и уходила, что заставила себя зайти и поздороваться со мной и потом ушла. Но однажды осталась, прошла все групповые занятия. Потом продолжала индивидуальные консультации, через два года участвовала в группе личностного роста. Спасибо этой маме за обратную связь, из которой я узнала,  насколько важно было моё присутствие, в котором сомневалась и  я, и она,  — но тогда создавался контакт. И как тяжело многим матерям обратиться за помощью, переступить порог больницы, где всё напоминает о случившемся, о болезни, о долгом времени, проведённом в палатах, о боли и страданиях. Скорбящие родители долго живут с вопросом: «Почему?!»

С этим вопросом живут и родители детей с тяжёлыми неизлечимыми болезнями, родовыми травмами, где родительская радость ожидания рождения новой жизни в одно мгновение превратилась в сплошное, непрерывное страдание. С той минуты, когда родители узнают «плохую новость», они постоянно находятся перед выбором. Взять ребёнка домой из больницы  — отказаться? Бороться  — смириться? Хватит ли сил справиться с трудностями, которые будут ежедневно? Пока всё  не  понятно. Сплошная неизвестность. Как будет? Что будет? Как долго? Охватывает ужас — как жить дальше? Как было — больше не будет. Все мечты и ожидания рушатся.  Если рождение ребёнка важно для человека как продление рода и в этом он видит своё бессмертие, он так пытается справиться со страхом смерти, но смерть или неизлечимая болезнь ребёнка всё только усугубляет. Тревога усиливается, появляется неуверенность в завтрашнем дне, теряется иллюзия, «что если я всё буду делать хорошо, со мной ничего плохого не случится». На консультацию пришёл отец, которому сказали, что его шестилетней девочке помочь нельзя, и при её диагнозе можно оказывать только поддерживающую терапию, о чём уже три года назад было сказано на врачебном консилиуме. Но семья продолжала бороться, ездила за границу к врачам и надеялась на выздоровление. Передо мной сидел мужчина сорока лет, который первый раз произнес слова, от которых самому было страшно и стыдно: «Я не могу признать, что мой ребёнок неизлечимо болен. Это удар по моему мужскому достоинству. Это значит, что я не могу «сделать» здорового ребёнка». Он плакал… с этого момента начался его долгий путь к принятию. Для меня это признание оказалось очень важным, оно было единственным такого рода мужским признанием в моей практике. Мужчины в семьях с больным ребёнком выбирают быть  психологически здоровыми, занятыми зарабатыванием денег для семьи. Мне это помогает в работе с семьёй, с парой.

 Надежда, как ничто другое, необходима родителям. Они цепляются за любого специалиста, кто даёт хоть небольшую надежду. Ищут разные возможности лечения, традиционные и не традиционные, у нас или заграницей.  И каждый надеется на чудо. Надежда  является тем ресурсом, который даёт родителям силу продолжать жить, справляться со своими обязанностями, выживать в условиях постоянного физического и эмоционального напряжения. Это можно рассматривать как уменьшение тревоги через делание. В этом им нужна поддержка, так как родителю важно осознать, что он сделал всё возможное для своего ребёнка, чтобы избавиться от ненужной доли вины, которая и так переполняет родителей. Здесь терапевту важно быть эффективным в поддержке и в тоже время не поддерживать нереалистические мечтания.

Чувство вины всегда присутствует при кризисах, и здесь оно неотъемлемо.  Часто работа с клиентом начинается на той стадии, когда один или оба родителя винят себя, если они оказались носителями генетического заболевания или приняли решение, из-за которого последовало заболевание или неудачные роды. Одна семья приняла решение на домашние роды, которые длились несколько суток, в результате чего ребёнок родился с нарушениями мозговой деятельности. Родители три года занимались ребёнком, неоднократно ездили в Филадельфию, дома занимались ребёнком по методу Домана, где каждый день поминутно расписан упражнениями для ребёнка, и родители в этом задействованы двадцать четыре часа. Через три года они пришли в паллиативную службу за помощью. На вопрос капеллана «Как вы себя чувствуете?» мама удивлённо посмотрела и призналась, что она об этом не думала. После чего было принято предложение посещать консультации, и она долгое время встречалась с капелланом. Затем изъявила желание встретиться со мной — на тот момент она была беременна вторым ребёнком. Работа началась с разговора об отношениях: какие на данное время у неё отношения с близкими, с окружающими её людьми. Подступиться к её чувству вины перед  сыном было трудно. Она защищалась злостью на врачей, на близких, которые винили их за выбор родов на дому. Клиентку охватывал ужас, если мы приближались к чувствам и воспоминаниям, которые были невыносимо болезненные. Она жила в постоянной тревоге, с которой не справлялась сама, и которую не выдерживал муж. Вскоре к нам присоединился муж, и я работала с парой, так как отношения в семье стали невыносимы, они были перед выбором разойтись. В их отношениях было много обиды, вины, физического, эмоционального бессилия, претензий к друг к другу. В результате наших встреч им удалось услышать, увидеть друг друга, понять, они приняли решение сохранить семью. Совместно решили уменьшить занятия с ребёнком, так как не было видимых результатов на улучшение, и за счёт этого освободить время, чтобы позаботиться о себе и партнёре. Трудно было переключить заботу мамы на будущего ребёнка, так как было полное слияние с больным сыном. В окончании терапии работали со страхом предстоящих родов. Семья опять пришла на консультации после рождения дочери, так как вторые, успешные роды вернули их к чувству вины за неправильный выбор, который был связан с их ценностями на тот период,  и, не отступив от них, они поплатились здоровьем ребёнка.

                                Родители постоянно грустят и проживают свою жизнь в сожалении, горе и унынии, часто черпая силы в злости, и совершенно не принимают  покорность и смирение. В работе с клиентом часто удаётся увидеть, что за этими чувствами кроется постоянный страх смерти. Там, где жизнь и смерть соприкасаются каждый день, у родителей появляется страх жизни, и их жизнь останавливается.  Один из родителей, который ухаживает за ребёнком, часто отказывается от своей индивидуальности, сливаясь с больным ребёнком. Клиентка в задании распределила свой жизненный круг на две части, где 80% времени проводила с больным ребёнком,  20% осталось для здорового ребёнка, мужа и себя. В таком слиянии страх смерти проявляется ещё больше. Во время консультаций удалось обратить на это её внимание и понять, почему невозможно ни на минуту оставить больного ребёнка без присмотра, увидеть, что чувство вины, что слишком мало времени уделяется больному ребёнку, не соответствует действительности. Для того, чтобы справляться с повседневными обязанностями в ситуации затяжного кризиса, чувства подавляются, хотя клиенты говорят, что всё хорошо, и они со всем справляются. На консультациях удаётся обратить внимание на усталость, бессонницу или постоянное недосыпание, головные боли и боли в спине, которые связаны с непрерывным уходом за ребёнком.  Клиенты отмечают повышенное раздражение, нетерпимость, потерю сексуального влечения, конфликты в отношениях, изоляцию от друзей, обиду на родственников, потому, что у семьи есть чувство, что их никто не понимает. Живя так долгое время, очень трудно найти ресурсы, чтобы заняться собой, нет времени для социальной жизни и нет желания. Одна клиентка с десятилетним стажем ухода за тяжело больным сыном сказала: «С рождением сына моя жизнь остановилась. Три года я ничего не хотела, не ощущала ни цвет, ни вкус, ни свет. Некоторые специалисты спрашивали, чего мне надо, чего я хочу? Я говорила: «Ничего», — и они надолго успокаивались, а надо было идти и идти, пока я чего-то не захочу. И только после того, как мамы вытащили меня на группу поддержки, где я каждый раз плакала и только через полгода заговорила. Теперь я могу рассказать о том, чему меня научил ребёнок, как я себя чувствую, что я живу активной жизнью и готова принять смерть».

В таких условиях семье бывает трудно увидеть проблему и обратиться за помощью. Часто приходится сталкиваться с проблемой взаимоотношений между супругами, когда семья уже находится на грани развода. Надо учитывать, что трудности в супружеских отношениях  периодически обостряются, так как бессилие и безнадёжность, которые охватывают родителей, часто порождает желание уйти, освободиться. На консультациях это звучит как крик о помощи, желание любви, внимания, заботы к себе. Оба партнера смертельно устали, нет сил для себя, полюбить себя и поддержать другого.  Важно остановиться, высказать друг другу свои чувства, понять, как второй себя чувствует, понять, что с ними происходит. Это даёт силы вместе идти дальше.

Бывают моменты, когда родители желают смерти своего ребёнка от бессилия помочь ребёнку, от бессилия продолжать жить в ограничениях, от неизвестности. Об этом не говорят, потому что стыдно, от такой мысли охватывает ужас. Если создан доверительный контакт, тогда во время консультации можно услышать такое признание, но чаще такое откровение бывает в группах, когда оказывается, что она не одинока, что каждая мать об этом думала. Мама шестилетнего ребёнка с тяжёлым заболеванием печени от рождения. После многих операций ребёнок имеет осложнения, и врачи отказываются оперировать, так как считают, что исход будет смертельным. А его жизнь сейчас зависит от внутривенного питания, и из-за этого они вдвоём уже полтора года живут в больнице в ожидании чуда или кончины. Трёхлетний брат живёт у бабушки, а папа — между пустым домом, работой и больницей. В группе она призналась, что очень устала и нет сил, думает о том, что скорей бы пришёл какой-нибудь исход, пусть  смертельный. И что её охватывает ужас, когда она думает о том, что когда-то один сын скажет: «Зачем ты меня лечила?», а второй: «Где ты была, мама, все эти годы, когда ты мне была так нужна?».

Свобода этих семей ограничена. Но каждый в таком проживании находит свой смысл. Одни отказываются от своей личной жизни, от посторонней помощи и в одиночестве верят, страдают, проходят путь духовного роста. В духовном плане чаще люди обращаются к Богу, надеются на  чудо, ищут смысл в происходящем, переоценивают ценности. Другим родителям удаётся смириться и принять, что жизнь продолжается  и с таким ребёнком. Они находят время для себя, встреч с друзьями, совместных мероприятий, и время, отведённое больному ребёнку, проживается  осознанно, семья подготавливается к расставанию, и всё  наполнятся смыслом. В этой работе терапевту важно быть искренним. Родители в таких ситуациях очень чувствительны, хорошо чувствуют фальшь и не подпускают, не открываются. Cтрадания велики и для родителей дорогого стоят, и те, кто такого не пережил, не могут их понять, и терапевт в том числе. Нужно заслужить доверие, чтобы они поделились своими переживаниями.

Терапевту полезно вспоминать удачные случаи, хороший контакт с ребёнком или родителем, хорошо подготовленные к утрате ребёнка семьи, горевание. Часто это долгая работа с семьёй с подъёмами и падениями на протяжении долгих лет болезни ребёнка. Но на практике это и горечь неудач (они неизбежны), и тяжесть переживаний. Неудачи связаны с плохим контактом. С желанием что-то ускорить, поскорей говорить о смерти, когда родитель ещё не готов сам про это говорить. Часто такой заказ исходит от врачей и, не разобравшись в ситуации, сталкиваешься с агрессией или сопротивлением родителей, и контакт может быть утерян надолго, а может, и навсегда. Однажды врач пригласила меня срочно в отделение к маме двухнедельного ребёнка с тяжёлым врождённым заболеванием, у которой сегодня же второй ребёнок попал в больницу. Я сама была на работе первый день после болезни и плохо себя чувствовала. Я думала, схожу познакомлюсь и договоримся о встрече на другой день. Пришла, но не сказала о своих намерениях сразу, а после обвала агрессии, вины уже не могла восстановиться, и всё, что я говорила,  не принималось совсем. И когда я смогла остановить её и сказать, что наш разговор не продуктивный, мама немного смутилась и признала, что мы, наверное, не нашли общего языка. Я не помню, переживала ли я когда-то ещё такой провал. Но этот случай напоминает мне, что надо прислушиваться к своим чувствам, интуиции —  это есть и остаётся нашим главным инструментом. Работая с острой болью, негативными переживаниями, страданиями нужно мужество быть,  и для этого нужно постоянно заботиться о себе. Последнее время, рассказывая о своей работе или супервизируя случай в группе, я сталкиваюсь с тем, что коллеги замирают, а потом проявляются сильные чувства, которые вызывает тема смерти. И тогда вспоминаю коллег, которые говорят, что работать в «тени смерти» можно не дольше трёх лет. С этим можно согласиться, так как с годами набирается опыт, и работа становиться интересней, но по внутреннему состоянию чувствуется усталость, проявляется собственная психосоматика, хочется избежать острого горевания, хочется делать паузы. Важным остаётся то, что это работа в команде с коллегами, которые понимают и дают поддержку друг другу, но часто сами не справляются с эмоциональной нагрузкой, и психологический климат периодически бывает неблагоприятный. Баскаков пишет, что тело не может впитать такое количество энергии, которое связанно с переживанием смерти. Негативность активизирует сильнейшие чувства, потрясающие тело, не способное абсорбировать такое количество мощной энергии. Значит, работа в постоянной «тени смерти» с детьми, родителями сказывается  на персонале, где у каждого свои отношения с темой смерти и вопрос: «Чем для меня является смерть?» И ответ на этот вопрос никогда не бывает закрытым.

Как-то я задала вопрос коллеге, которой близок буддизм: «Как ты думаешь, работать в паллиативе - это миссия или глупость?» Она мудро ответила: «И то и другое. Если ты это делаешь с любовью, тогда сто раз воздастся. А если через «не могу», тогда всё  испортишь». Значит, и здесь важно вовремя остановиться и уйти, не навредив себе и другому.